Поговорим о моей любимой социальной психологии. В 1945 году, сразу после окончания войны, у союзников (СССР, США, Англии и Франции) возник вопрос, что делать с жителями Германии? Если главари фашисткой группировки были отправлены на Нюрнбергский процесс, то оставалось неясным, должны ли нести ответственность «простые обыватели» — врачи, служащие, не эмигрировавшая элита и интеллигенция, рабочие и т.д. С одной стороны, они не воевали, не уничтожали и вполне возможно даже не проявляли какой-либо активности. С другой стороны, шла не просто война, а война на уничтожение, и «простые немцы» придерживались позиции невмешательства, зная про политику нацизма, холокост, концлагеря и пытки гестапо. Вопрос их преступного попустительства режиму и причину этого обсуждали не только представители союзников. Позже были привлечены и психологи, в числе которых оказался и сам Карл Густав Юнг. Германская нация была признана «больной», а Юнг разработал целую систему по ее излечению. Все население — мужчины, женщины, старики, кроме тех, кто родился позже 1920 года — подлежали обязательной денацификации. Грубо говоря, денацификация — это полная противоположность нацизма, уничтожение национальной индивидуальности. В мягкой форме это «перевоспитание», уничтожение любых вещей, связанных с фашистской идеологией — начиная от переименования улиц, заканчивая принудительным трудом и просмотром документальных фильмах о злодеяниях гитлеровского режима.
Но была и обратная сторона этого процесса. Она до сих пор вызывает много споров, нужна ли была такая жестокость. Предлагаю подумать. Информация ниже.
К местам уничтоженных концлагерей сгонялось местное население. Они должны были участвовать в уборке территории и … перезахоронении трупов. Голыми руками. То есть это перенос тел или их выкапывание из общей могилы, приведение трупов в достойный вид и новое захоронение людей, умерших в том числе и от многочисленных болезней. Все это немцы должны были делать в своей обычной одежде и без перчаток. Нужно ли говорить о смертности среди немецкого населения во время этих процедур?
Это, конечно, уже не было советом Юнга. Предыстория такова.
Многие задавались вопросом, почему лагеря смерти были освобождены так поздно — большая часть в апреле 1945 г.? Один из ответов — о них мало знали. Либо изо всех сил предпочитали не знать. Материалы впервые были показаны широкой публике только на Нюрнбергском процессе осенью 1946 года и ввергли присутствующих в состояние глубокого шока. Немцы оберегали тайну, выдавая лагеря смерти за трудовые и показывая проверкам из Красного Креста «образцово-показательный» концлагерь Терезиен. Об этом же говорит и полковник Василий Петренко, освобождавший Освенцим: «Забегая вперед, скажу: об отношении немцев к евреям я знал из листовок, но в них ничего не говорилось об уничтожении детей, женщин и стариков. О судьбе евреев Европы я узнал уже в Освенциме». Свой шок от увиденного он описывает дальше: «Шел мелкий снег и тут же таял. Помню, я ходил в расстегнутом полушубке. Темнело, и наши солдаты, отыскав какой-то аппарат, включили освещение. К нам подходили изможденные узники в полосатой одежде, что-то говорили на разных языках. Это были живые скелеты.
Двое мужчин, как оказалось, из Бельгии, подошли и начали хлопать в ладоши, глядя на мою звезду Героя Советского Союза. К ним присоединились две женщины, они обнимали, целовали меня. Я поразился, что эти люди еще способны улыбаться!
В Освенциме мне показали барак для женщин. На полу кровь, испражнения, трупы, ужасный запах разлагающихся тел. Вынести больше пяти минут там не мог даже я, повидавший многое фронтовик. Побывал я и в помещении, где отравляли газом. Вход в крематорий был рядом.
Потом я увидел детей со вздутыми от голода животами, блуждающими глазами, руками как плети, тоненькими ножками. Головы огромные, а все остальное как бы не человеческое, будто пришито. Ребятишки молчали, только показывали вытатуированные на ручках номера. Они пытались утереть глаза, но те оставались сухими: слез уже не было. За всю войну я не испытал большего потрясения…»
Очевидно, подобное потрясение испытывали и все остальные освобождавшие концлагеря солдаты союзных войск. Первыми, кто применил принудительное захоронение трупов без перчаток и спецодежды, были англичане, освобождавшие лагерь Берген-Бельзен в Ганновере. Но эти ребята вообще знали толк в извр…. в наказаниях. Недаром первые концлагеря были придуманы именно ими еще во время англо-бурской войны. Поэтому многие евреи так не любят англичан. Чуть позже этот вид денацификации использовали американцы.
Но вернемся к «простым немцам». Они не знали или не хотели знать о происходящем? В. Гроссман и И. Эренбург в своей документальной повести «Черная книга» об ужасном быте концлагеря Треблинка писали о том, что каждый день на протяжении всего времени существования лагеря отправлялись эшелоны из 150-200 вагонов, везущих людей на уничтожение. Эренбург был военным журналистом; местные жители, мимо которых шли эти вагоны, рассказывали ему и об ужасных криках, таких, что «иногда целая деревня, в ужасе закрывая уши, бросала все и бежала в лес», и о черном дыме, каждый день висевшем над лагерем. Не знать и не видеть этого мог только тот, кто не не хотел этого изо всех сил. По крайней мере на лицах с фотографий не никакого шока. А некоторые люди намеренно отводят глаза — опять то же нежелание видеть? Юнг считал, что для того, чтобы германская нация снова стала здоровой, она должна полностью очиститься и искупить ошибки прошлого. Чтобы исцелить общество, необходимо жертвовать отдельными людьми — это уже не Юнг сказал, но по факту верно. Или нет?